Королевский убийца - Страница 96

Баррич не смог полностью скрыть тревогу:

– Это я могу, мой принц.

– Тогда, пожалуйста, сделай это. Начните с завтрашнего дня. Для меня лучше пораньше. Я знаю, что у тебя есть и другие обязанности и мало свободного времени. Но ты можешь на время занятий передать часть дел Хендсу. Он, похоже, очень надежный человек.

– Это так, – согласился Баррич. Настороженно. Еще одна важная деталь, оказавшаяся в запасе у Верити.

– Тогда хорошо, – Верити откинулся в кресле. Он разглядывал нас обоих, как будто давал наставления многочисленной аудитории. – Есть какие-нибудь затруднения?

Я счел этот вопрос вежливым завершением разговора.

– Сир? – спросил Баррич. Его глубокий голос стал очень тихим и неуверенным. – Если я могу... Я должен... Я не хочу подвергать сомнению решение моего принца, но...

Я перестал дышать. Вот оно. Уит.

– Говори, Баррич. Я, кажется, ясно сказал, что здесь нечего делать “моему принцу”. Что тебя беспокоит?

Баррич выпрямился и посмотрел прямо в глаза будущего короля:

– Разве это... годится? Бастард или нет, он сын Чивэла. То, что я видел там, наверху. Сегодня... – Плотину прорвало, и слова хлынули рекой. Баррич с трудом сдерживался, стараясь не показать, как сильно он разгневан. – Вы послали его... Он пошел на бойню, один. Любой другой юноша его возраста был бы уже мертв. Я... стараюсь не лезть не в свое дело. Я знаю, что есть много способов служить королю, и некоторые из них не особо красивы. Но наверху, в горах... И потом, то, что я видел сегодня. Разве вы не можете найти для этого кого-нибудь другого, а не сына вашего брата?

Я оглянулся на Верити. Впервые в жизни я увидел на его лице настоящую ярость. Не усмешку и не нахмуренные брови – две горящие искры в глубине его темных глаз. Он сжал губы, но потом заговорил ровным голосом:

– Послушай, Баррич. Здесь сидит не ребенок. И снова подумай. Я не послал его одного. Я пошел с ним, хотя мы предполагали, что это будет выслеживание и охота, а не прямая схватка. Вышло по-другому. Но он выжил. Так же, как и раньше в похожих ситуациях. По всей вероятности, это еще не раз повторится. – Верити внезапно встал. Все в комнате бурлило эмоциями. Даже Баррич, по-видимому, почувствовал это, потому что взглянул на меня, а потом замер по стойке “смирно”, как солдат на посту, в то время как Верити расхаживал взад-вперед.

– Нет. Это не то, что я выбрал бы для него. Это не то, что я выбрал бы для себя. Если бы он родился в лучшие времена! Если бы он был рожден в супружеской постели, а мой брат все еще был на троне! Но это не было даровано мне, так же как и ему. И тебе! И он служит так же, как и я. Будь я проклят, но Кетриккен совершенно права. Король – это “жертвенный” для своего народа. Как и племянник короля. Там, наверху, сегодня была резня. Я знаю, о чем ты говоришь. Я видел, как Блейд отошел в сторону и его вырвало, после того как он увидел это тело. Я видел, как он попятился от Фитца. Я не знаю, как этот мальчик... этот мужчина пережил это. Думаю, он просто выполнял свой долг. Так что же я могу сделать? Что я могу сделать? Он мне нужен для этой безобразной тайной работы, потому что он единственный, кто обучен делать это. Точно так же, как мой отец посылает меня в эту башню и просит сжигать мое сознание выслеживанием, отвратительным и грязным убийством. Что бы ни должен был делать Фитц, какими бы искусствами он для этого ни пользовался... – Мое сердце остановилось. Дыхание застыло в легких. – ... пусть пользуется. Потому что сейчас мы заняты этим. Выживанием. Потому что...

– Это мой народ, – я даже не понял, что заговорил, пока они оба не уставились на меня. Внезапно в комнате воцарилось молчание. Я набрал воздуха в легкие. – Очень давно один старый человек сказал мне, что наступит день, когда я что-то пойму. Он сказал, что народ Шести Герцогств – мой народ и что у меня в крови стремление заботиться о нем, ощущать его боль, как свою. – Я моргнул, чтобы отогнать образ Чейда и воспоминание о том дне в Кузнице. – Он был прав, – с трудом выговорил я спустя мгновение, – они убили моего ребенка сегодня, Баррич. И моего кузнеца. И двух других людей. Не “перекованные”. Пираты красных кораблей. И я должен получить их кровь взамен этой. И я должен выгнать их с моего побережья. Теперь это для меня так же просто, как еда или дыхание. Это то, что я должен сделать.

Они переглянулись.

– Кровь скажется, – тихо заметил Верити. Но в его голосе была жестокость и гордость, от которой прекратилась моя дрожь, продолжавшаяся весь день. Глубокий покой нахлынул на меня. Сегодня я поступил правильно. Внезапно я осознал это. Гнусная унизительная работа, но это моя работа, и я сделал ее хорошо. Для своего народа. Я повернулся к Барричу, и он смотрел на меня тем задумчивым оценивающим взглядом, который обычно приберегал для тех случаев, когда захудалый помет неожиданно становился очень перспективным.

– Я научу его, – обещал он Верити, – тем нескольким известным мне фокусам с топором. И еще кое-чему. Нам начинать завтра до рассвета?

– Да, – согласился Верити, прежде чем я успел возразить. – А теперь давайте поедим.

Я внезапно почувствовал голод. Я встал, чтобы подойти к столу, но Баррич мгновенно оказался рядом со мной.

– Вымой лицо и руки, Фитц, – мягко напомнил он. Ароматная вода в тазу Верити потемнела от крови погибшего кузнеца, когда я вытирал руки.

14 ПРАЗДНИК ЗИМЫ

Праздник Зимы – это в равной степени проводы самой темной части года и празднование возвращения света. В первые три дня Зимнего праздника мы оказываем почести зимней тьме. Сказки и кукольные представления рассказывают о мирных временах и всегда хорошо заканчиваются. В эти дни едят соленую рыбу, копченое мясо, корнеплоды и фрукты, оставшиеся с прошлого лета. Потом, в середине праздника, бывает охота. Проливается свежая кровь, чтобы отметить перелом года, и новое мясо свежим подается к столу вместе с зерном прошлогоднего урожая. Следующие три дня люди смотрят вперед, в наступающее лето. Ткацкие станки заправляют яркими нитями, и ткачи занимают конец Большого зала и устраивают состязание. Победителем выходит тот, у кого получается самый яркий рисунок и самая легкая ткань. Рассказывают сказки о возникновении мира и о том, как зародилось все существующее.